«Двое в комнате.
Я и Ленин - фотографией на белой стене…»
В. В. Маяковский
Четверть века – почетный возраст. Для предприятия. Мало кто доживает до такого солидного возраста. Уже можно, почесывая седину в бороде, подвести предварительные итоги, обобщить стиль работы, расписать тренд «жизненного цикла». В отличие от людей, для которых 25 – время глупостей и «розовых» надежд: никаких итогов – одни хихиканья. Действительно, в бизнесе год можно считать за три! Когда мы отмечали в своем кругу 25-летие «Любавича», меня и поразило, и умилило одновременно, что среди сотрудников уже есть такие, кто родился позже (!), чем сама типография…
Время воспринимается субъективно. Когда-то, например в 1972-ом, когда вся страна праздновала 55-летие Октябрьской революции, мне, советскому школьнику, казалось, что революция произошла во времена какой-то доисторической девственности. Прошло 20 лет: я учредил «Любавич». От «красного переворота» нас отделяло уже 75: страна сошла на другой путь, и эту дату мало кто отметил. Но ощущение, что он был о-о-очень давно, осталось. И сравнивать по возрасту Революцию и типографию можно только как младенца с аксакалом. То есть, никак.
И вот 2017-ый год. У «Октября» – вековой юбилей. Страна опять заинтересовалась теми событиями, стала их переосмысливать. А типографии – 25. И мне, российскому предпринимателю, кажется, что это уже соизмеримые по возрасту два события – рождение типографии и Октябрьская революция. Бред сумасшедшего? Масштаб событий, конечно, разный, но оба произошли не то чтобы вчера, но и не так давно-давно. Откуда такой сдвиг в восприятии времени?! Наверное, причина - собственный возраст.
На юбилей принято рапортовать об успехах. Но почему-то хочется отметить эту дату не на патетической, а на сентиментальной ноте. В качестве эксперимента (а эксперименты - считаю фирменным стилем типографии) «юбилейную» статью захотелось написать как диалог со своим скотч-терьером. Сейчас в школьной программе Маяковского еще оставили, но «Разговор с товарищем Лениным» уже не изучают. А в этом стихотворении поэт использует литературный ход – разговаривает с портретом вождя как с живым человеком. Скопирую этот прием.
Кабинет директора типографии. Двое на сцене – Я и Скотч-терьер (фотографией на стене).
Я: Привет, дружище! Жаль, что тебя нет в живых. Ты был отличным псом! Веселым, задиристым, любил своего хозяина. Ты прожил свой счастливый собачий век. А логотип типографии с твоим изображением остался, живет и «побеждает» до сих пор.
Скотч: Но не сразу я стал символом. Сначала у типографии был другой логотип. И как это так получилось? Какая связь – собака и типография?
Я: Да, первые десять лет у типографии был логотип с листом бумаги, проходящим между валов печатной машины. Все было понятно и… скучно. Как у всех. Мне хотелось чего-то оригинального. Я давно хотел тебя логотипом. Ты – мой любимый пес. Типография – твой ровесник. Почему нет? В 1990-е годы общественность не была готова к таким радикальным рекламным подходам. «Вас будут путать с кинологическим клубом!» - раздражались все, кому я говорил про свою задумку. Даже домашние. Но уже на заре этого века такой рекламный ход воспринимался спокойнее. Меня поддержало коммуникационное агентство «Зеро». Они договорились с «митьком» Александром Флоренским, что он нарисует тебя в «своем» стиле. А потом на базе его рисунка оформили бренд-бук. Получилось классно! Сразу легко посыпались слоганы: «Породистая полиграфия», «Дружелюбная типография». Можно сказать, что ты своим силуэтом перепозиционировал типографию на рынке. До сих пор считается, что самый запоминающийся логотип именно у типографии «Любавич».
Скотч: «Породистая полиграфия» - мне нравится… А как так получилось, что мы с типографией ровесники? Случайно?
Я: Это давняя история. С романтическим и даже мистическим началом. Я ее редко кому рассказываю. Бывает иногда - за чашкой чая, у костра. Она - минут на пятнадцать. Ее резюме: я приехал из авантюрной поездки в США в 1992-ом году, где заработал 200 долларов.
Скотч: Ты имеешь в виду 200 тысяч долларов?
Я: Нет, я не ошибся. Я привез 200 долларов. Это по тем временам был эквивалент моей двухлетней (!) зарплате в России. На 100 долларов я основал типографию. То есть зарегистрировал юрлицо, арендовал офис, открыл расчетный счет, платил зарплату пару месяцев, пока предприятие не начало само давать доход. На 20 долларов я купил тебя, симпатичного щенка, у которого еще уши не стояли, а падали. И на оставшиеся деньги – кормил семью.
Скотч: То есть вы были посредниками?
Я: Да, сначала посредниками. Через год купили первый «Ромайор». Потом еще, потом еще. Потом двухкрасочную «Сольну». Было почему-то у меня страстное желание иметь свое настоящее производство. Видимо, это был хороший замысел. Нам везло. Не без нюансов, конечно, но Провидение нам помогало. Это я узнал много лет спустя, что хорошим помыслам помогают метафизические силы.
Скотч: Если пробежаться по пятилеткам… Ключевой был 1997-ой год?
Я: 1997-ой то же был важным – мы купили новую (а это тогда было редкостью в полиграфическом мире) двухкрасочную машину. И вышли на рынок полноцветной продукции. До того типография печатала в основном черно-белые бланки и справки. Но более запомнился 1999-ый, когда мы купили пятикрасочную (и тоже новую) «Polly-566». Это был прорыв! Это был мой первый взятый в банке кредит. Было ужасно страшно. Только что отгремел дефолт, кредит давали только в долларах. Но мы вышли на новый уровень доходов и вернули кредит досрочно, за полтора года вместо двух. Каждый месяц я боялся, что рубль опять рухнет. (Это потом стало ясно, что он падает не так часто, а с определенным периодом).
Скотч: Ты и сейчас трясешься от страха, когда берешь новую машину в лизинг?
Я: Хм-м. Сейчас уже меньше. Но каждый раз сам себе задаю вопрос: «Не затягивает ли меня мой азарт в ловушку?». Появился опыт с годами. Есть приемы оценки рисков. Например, нельзя брать заемных денег больше, чем 2/3 активов. Есть формула «вхождения в проект»
Скотч: Что за формула?
Я: В числителе – размер выигрыша в деньгах при благоприятном исходе проекта, умноженный на вероятность успеха. В знаменателе – размер проигрыша в деньгах при провале проекта. Если это число больше трех – можно ввязываться в авантюру.
Скотч: Двигаемся по шкале времени дальше. Еще плюс пять лет - 2002-ой? Чем он интересен? Я уже на логотипе.
Я: Как-то мои родители приехали посмотреть, как сын рулит производством. И отец, посмотрев наши станки, сказал, что пока у типографии не будет своей недвижимости – это не серьезно. Меня задело. И я решил двинуться в неизведанную сферу. В 2000-ом мы купили руины здания бывшей заводской малярки и стали их реконструировать. И опять провидение помогло – через три-четыре года цена на недвижимость так взлетела, что я вряд ли бы уже рискнул ввязаться в строительство. За два года мы отстроили новое здание для типографии и переехали туда. Одновременно купили новую машину Komori. Это был еще один серьезный шаг на пути к качественной полиграфии. Кстати, тогда мы заметили, что печатные машины как люди – они ревнуют. Когда я только задумывался купить новую машину, старая начинала хандрить и ломаться.
Скотч: 2007-ой. Меня уже нет в живых. Но типография расширяется…
Я: Хочу задним числом извиниться перед тобой, дружок, что мало с тобой гулял. По утрам несся на работу, а вечером уже сил не было на длинную прогулку.
Скотч: Не комплексуй. Я был счастлив просто от того, что кто-то из хозяев пришел домой. А когда меня брали на выходные побегать, когда вы катались на лыжах – вот там я отрывался!.. Но ты не отвлекайся от темы. Что было дальше?
Я: Дальше? И сложнее, и интереснее одновременно. Росла конкуренция, стали снижаться цены на полиграфические услуги. А мы купили СТР и перешли на беспленочную технологию изготовления форм, хотя многие коллеги считали, что это экономически не оправданно. Я думал, что переход на СТР-пластины будет происходить медленно – все-таки они тогда были дороже. Но заказчик «проголосовал» сразу и «поголовно»: практически через три месяца мы отключили раму – никто уже не заказывал аналоговые пластины. Такой для меня был интересный опыт стремительной «победы» новой технологии над старой.
Скотч: Как-то все у тебя гладко складывалось…
Я: Далеко не все. Потом мы объединились с типографией «Моби Дик». А слияние коллективов - это сложный комплекс психологических проблем. На эту тему можно диссертацию писать. Потом был пожар. Такие встряски нужны каждому. Без неудач не бывает побед. Эту мысль я тоже прочувствовал позже. Потом мы учредили цифровую типографию «Циферблат». Потом мы купили Heidelberg CD-102 и перешли в «первый формат». Новый уровень, новые возможности. Но почему-то те 90-е годы, хотя они и считаются «ревущими» для страны, и сам я был как специалист еще тот, оставили в памяти более теплые воспоминания, чем «двухтысячные». Наверное, был моложе и романтичнее…
Скотч: Еще пять лет вперед - 2012-ый. Еще меньше романтики?
Я: Точно. Маржинальность в полиграфии падает стремительно: интернет оттесняет ее на вторые роли. Отрасль становится все менее сексапильной. Новое оборудование покупать все менее эффективно, «отбивается» оно все дольше. Плюс мировой кризис, падение спроса. Конкурировать все сложнее. В полиграфии остаются те, кто любит красоту и ретро-стиль. Но любой вызов – это плюс, это бодрит кровь. Нужно осваивать новые навыки: четко позиционирование на рынке, постановка финансового учета. И использовать своего «злейшего врага» в своих целях.
Скотч: Что имеешь в виду?
Я: Интернет стал лучшим рекламоносителем для типографий. Когда-то печатные СМИ были идеальны для рекламы. Помню, в 1993-ем мы дали малюсенький рекламный блок в какую-то газетенку, которую уже сейчас никто и не помнит. И тогда начался шквал заказов. Потом этот источник входящих звонков иссяк, но зато стали эффективны справочники типа «Весь Петербург». Потом и они «сдулись». В начале этого десятилетия интернет-реклама победила всех и вся. А сегодня уже многие типографии рванули в онлайн, и эффективность ее сильно снизилась. Но еще есть приемы, которые, правда, стоят денег. Все время надо придумывать что-то новое.
Скотч: Ну и, наконец, 2017-ый. Как самочувствие?
Я: Самочувствие нормальное. Надо кропотливо работать и совершенствовать «машинку». Поднимать систему продаж, уделять внимание автоматизации и системности в управлении производством, осваивать новые технологии и бизнес-модели. И так далее, и так далее - перечисляй все умные слова подряд. Не ошибешься. Хотя прорывы достигаются, как показывает мой опыт, рывками, сверхнапряжением в короткий период на каком-нибудь узком фронте. А потом наступает период спокойной работы с накоплением сил для следующего рывка. Недостаток такого режима - усталость накатывает. Очень много зависит от квалификации персонала.
Скотч: Много ушло хороших работников за четверть века?
Я: Уходили. И приходят новые. Обучаем. К сожалению, уходили за эти 25 лет и те, о ком жалеешь. Кто на пенсию, кто – в другие отрасли, кто – к конкурентам. Наверняка в чем-то я виноват перед ними. Хочется извиниться, покаяться.
Скотч: Ну-ну… Чего не рассказываешь про УФ-печать? Про LED-лампы? Я у тебя в кабинете слышу много разговоров на эту тему.
Я: А ты хочешь, чтобы твой портрет печатали всегда с эффектом твин-лакирования? (смеется) Да в последнее время много об этом рассказываю. Надо взять паузу. Давай об этом в следующий раз.
Скотч: Хорошо. Я – покладистый пес. Ты же помнишь.
Я: На юбилей изготовили для всех сотрудников серебряный значок с твоим портретом и надписью «25 лет». Так что давай я приколю такой же значок к твоему портрету. (прикрепляет значок к фотографии) С Юбилеем!
Скотч: Спасибо! Продолжим разговор на следующей круглой дате (подмигнул одним глазом).
Я: Чего уж так?! Может, раньше захочешь со мной поговорить? Чего-нибудь подскажешь – что я делаю не так. Нет?
(Занавес)
Источник: "Типография Любавич"
Другие посты Максима Румянцева на PrintDaily.ru
И что там за углом?
Анализ Максима Румянцева после заседания Клуба директоров цифровых типографий.
